Сегодня за богослужением в храмах мы слышим отрывок из 15-й главы Евангелия от Марка — это одно из самых пронзительных повествований о завершении земной жизни Христа Спасителя. Давайте послушаем.
Глава 15.
22И привели Его на место Голгофу, что значит: Лобное место.
25Был час третий, и распяли Его.
33В шестом же часу настала тьма по всей земле и продолжалась до часа девятого.
34В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?
35Некоторые из стоявших тут, услышав, говорили: вот, Илию зовет.
36А один побежал, наполнил губку уксусом и, наложив на трость, давал Ему пить, говоря: постойте, посмотрим, придет ли Илия снять Его.
37Иисус же, возгласив громко, испустил дух.
38И завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу.
39Сотник, стоявший напротив Его, увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий.
40Были тут и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия,
41которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим.
Перед нами — картина смерти Иисуса Христа, Сына Божия и Сына Человеческого, преданного, беззаконно осуждённого и пригвоздённого на позорный крест. Неудивительно, что слова евангелиста Марка столь пронзительны и не могут не откликаться в нашем сердце. Мы боимся смерти, и это совершенно нормально и естественно. Но для полноценной жизни надо суметь смерть пустить в саму жизнь — причём не с краю, а в самое сердце. Смерть должна не догонять убегающего от неё, а стоять рядом лицом к лицу. Единственное только уточнение: смерть не как всесильная, которой по определению обручено всё бытие — но смерть связанная, обессиленная, приручённая. Тот, кто бежит от смерти, никогда не сможет её обуздать и приручить, — и сегодняшнее Евангелие именно о Том, Кто Единственный и смог не только войти в неё свободно, невынужденно — но и обезопасить для всех.
Церковь не только не бегает от смерти, она с ней… работает. Превращает в… инструмент для жизни. Пост, само-умерщвление, крестоношение, терпение бед и скорбей, самоограничение — и многое другое — всё это — разные вариации одного и того же — использования «приручённой смерти». Умирания по Христу, а не по её — смерти — изволению.
Смертью смерть поправ — это не только о Христовом Воскресении. Это и вообще о самой жизни. В которой мелкие, каждодневные смерти умерщвляют одну, по-настоящему опасную, ту самую, трусливое бегство от которой только и способно на веки вечные погубить человеческую душу.
А завершить сегодняшний комментарий мне хотелось бы строками из стихотворения «Часослов» Райнера Марии Рильке:
